Абхазия — 1. 30–31 июля 2010 г. (дорога туда)

Всю ночь я не спал — собирал вещи, готовил еду, а потом до-о-олго лежал в постели не раздеваясь, то со включенным, то с выключенным светом. Спать хотелось, но я не уснул.

Затем, в половине шестого, я сел в «архангельский» поезд. В вагоне все спали, и было на удивление не душно, даже не воняло испортившейся едой, хотя состав шёл уже порядка 12-ти часов.

Соседками моими оказались три женщины. На боковушках — тоже. Вместе со мной ехала мама со взрослой дочерью и ещё одна девушка, ехавшая с ними в компании. Сели в поезд они незадолго до меня где-то в Котласе.

Я то спал, то слушал в плеере «Ундервуд», то читал «Рубашку» Гришковца, захваченную из дома. «Рубашка» мне не нравилась, поскольку сильно отличалась от прочитанных ранее «Рек» и «Следов…» Было, однако, жаль, что книжка тонкая и я её скоро прочитаю.

До вечера я не вставал, затем вышел прогуляться в Рязани, где на перроне купил «фруктовый лёд» за 30₽. Три мои соседки то лежали, то ели, то играли в карты в какую-то замысловатую игру. Они говорили «желаю-не желаю», и что то ещё.

Мама и дочка были очень похожи внешне. Вообще, архангелогородки чем-то похожи внешне: не пухлыми, но «выпуклыми» губами, овалом лица, глазами… И, конечно, говором. Мы, вологжане, чрезмерно тянем гласные, окаем и делаем особенные интонации в словах. Они чётче произносят «а», их вообще приятнее слушать, чем нас :-) А говорят они какими-то короткими фразами, которые обрываются на конце.

У моей бабушки был такой говор, когда она приехала в Сокол из с. Койда Архангельской области; да и сейчас она говорит несколько отлично от нас.

Кстати, в Центральной России в то время как раз были пожары и из поезда всё это безобразие было прекрасно видно: